Блокнот Альберта Шамеса.
От царя — батюшки до президента Путина.
pravdoiskatel77 Золотой пост
10 февраля 2021, 13:36
15 цитат Достоевского о либералах
pravdoiskatel77: Фёдор Михайлович прошёл сложный жизненный путь, от социалиста-утописта, до монархиста и религиозного консерватора. Достоевский одинаково негативно относился к либерализму и социализму, считая, что они являются антихристианскими учениями и мечтают построить рай на земле, опираясь лишь на материализм и науку. Обращаясь к русским либералам, он писал:
- «Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться! Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся».
- «Дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново, то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями человечества… Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Европа отвергает Христа, мы же, как известно, обязаны подражать Европе».
- «Вся наша либеральная партия прошла мимо дела, не участвуя в нем. Она только отрицала и хихикала». Хорошо смеяться в стенах сильного государства, которое построили не вы, «нет, вы полиберальничайте, когда это невыгодно, вот бы я на вас посмотрел».
- «Чем соедините вы людей для достижения ваших гражданских целей, если нет у вас основы нравственной? Попробуйте-ка соединить людей в гражданское общество с одной только целью «спаси животишки»? Ничего не получится. «Спасение животишек» есть самая бессильная и последняя идея из всех идей, единящих человечество. Это уже начало конца».
- «Одна из характерных черт русского либерализма — это страшное презрение к народу. Русскому народу ни за что в мире не простят желания быть самим собою. Все черты народа осмеяны и преданы позору: вера, кротость, подчинение воле Божией. Для либералов русский народ «косная масса, немая и глухая, устроенная к платежу податей и к содержанию интеллигенции».
6. «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить».
7. «Да, вы будете представлять интересы вашего общества, но уж совсем не народа. Закрепостите вы его опять! Не только сказать против вас, да и дыхнуть печати при вас нельзя будет».
8. «Западничество — это партия, готовая к бою против народа. Она стала над народом как опекающая интеллигенция, она отрицает народ. Она гнушается идеей солидарности народа с Царём. Русскому, ставшему действительным европейцем, нельзя не сделаться в то же время естественным врагом России».
9. «Герцен отрицал собственность и был обеспеченным. Он заводил революции и любил комфорт. Наши «скитальцы» продавали крестьян и, получив денежки, уезжали в Париж способствовать изданию радикальных газет. Кто мешал им просто освободить своих крестьян?».
10. «По моим многочисленным наблюдениям, никогда наш либерал не в состоянии позволить иметь кому-нибудь своё особое убеждение и не ответить тотчас же своему оппоненту ругательством или даже чем-нибудь хуже».
11. «Либерализм не есть грех; это необходимая составная часть всего целого, которое без него распадётся или за мертвеет; либерализм имеет такое же право существовать, как и самый благонравный консерватизм; но я на русский либерализм нападаю, и опять-таки повторяю, что за то, собственно, и нападаю на него, что русский либерал не есть русский либерал, а есть не русский либерал. Дайте мне русского либерала, и я его сейчас же при вас поцелую».
12. «Либералы, вместо того, чтобы стать свободнее, связали себя либерализмом, как верёвками. И когда надо высказать свободное мнение, трепещут прежде всего: либерально ли будет? И выкидывают иногда такие либерализмы, что и самому страшному деспотизму и насилию не придумать».
13. «Русский либерал дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. Если есть для него оправдание, так разве в том, что он не понимает, что делает, и свою ненависть к России принимает за самый плодотворный либерализм».
14. «Эту ненависть к России, ещё не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чем она должна состоять; но теперь уже стали откровеннее и даже слова «любовь к отечеству» стали стыдиться, даже понятие изгнали и устранили, как вредное и ничтожное».
15. «Такого не может быть либерала нигде, который бы самое отечество своё ненавидел. Чем же это всё объяснить у нас? Тем самым, что и прежде, — тем, что русский либерал есть покамест ещё не русский либерал; больше ничем, по-моему».
pravdoiskatel77: Согласитесь, звучит очень свежо? Словно Фёдор Михайлович писал не о либералах 19-го века, а о либералах века 21-го. Получается, что ничего в либеральной среде не изменилось? А ругать и ненавидеть свою Родину до сих пор считается верхом либерализма?
(Ссылаться на Достоевского не корректно. Он всю жизнь метался между крайностями и в конце концов стал личным другом семьи царя. Да и русский народ уже другой, достаточно образованный, чтобы самому делать выводы о своей жизни при новых царях, причём, даже из простых — во время правления Сталина, Хрущёва, Брежнева и несменяемого президента. И все они не терпят даже малейшую критику и определяют критиков — агентами Запада, которых изолируют в тюрьмах или убивают, дабы запугать остальных! — А.Ш.)
Источник <https://pravdoiskatel77.livejournal.com/14379545.html?view=11213593>
По теме: Интервью вдовы подполковника ФСБ Александра Литвиненко.
(Интервью вдовы подполковника ФСБ Александра Литвиненко, отравленного полонием
В Лондоне в 2006 году. Так что, травление Навального — было не первым «случаем» в период правления Путина. Правда были и расстрелы неудобных, по заказу, но это слишком явно, кто за это платил! К примеру — убийство Бориса Немцова, или Березовского, которого убил ток, когда он исправлял приёмник. Это же надо так обеднеть?! Миллионер не смог купить новый! Но, скорее всего, пришёл к нему специалист от Путина и подключил к сети Березовского! Думаю, что моя версия на много ближе к истине, чем любое сообщение из Москвы! — А.Ш.)
5 сентября, 2015 года.
Интервьер: Ксения Соколова / 20.08.15/.
Интервью с Мариной Литвиненко, вдовой подполковника ФСБ Александра Литвиненко.
Участник дискуссии: Степан Пачиков
Марина Литвиненко: Поставить точку в деле для меня не так важно.
Часть 1.
Марина Литвиненко, вдова подполковника ФСБ Александра Литвиненко, отравленного полонием в 2006 году в Лондоне, рассказала Ксении Соколовой о громком процессе по делу своего мужа и неизвестных подробностях его личной жизни, карьеры в российских спецслужбах, бегства и гибели.
К.С: Марина, недавно в Высоком суде Лондона закончились слушания по делу об убийстве вашего мужа, бывшего подполковника ФСБ Александра Литвиненко. Каковы результаты слушаний и удовлетворены ли вы ими?
М.Л: Сейчас мы ожидаем решения судьи Роберта Оуэна по нашему делу, которое будет вынесено в форме рекомендательного письма правительству Великобритании. Можно сказать, что я удовлетворена, так как к этому результату мы шли 9 лет.
-За этот очень долгий период вы действительно столкнулись с массой юридических сложностей, отказов, проволочек в английском суде?
-Слухи о том, что дело намеренно затягивалось британскими институциями и его якобы хотели похоронить — неправда. Сложности и препятствия, разумеется, были, но другого рода. Через 5 лет после того, как умер мой муж
(Александр Литвиненко был отравлен 1 ноября и умер 23 ноября 2006 года. — Прим. ред.)
и стало ясно, что люди, которых подозревают в убийстве, — г-да Луговой и Ковтун — никогда не окажутся на скамье подсудимых, так как Россия их не выдаст, рассчитывать на уголовный суд над ними мы не можем. У меня оставалась единственная возможность — запросить так называемый inquest. Это форма судопроизводства, при которой абсолютно все материалы, собранные в ходе уголовного расследования, предоставляются в суд, и судья выносит решение вне зависимости от наличия или отсутствия подсудимых. Говоря простым языком, цель inquest — установить правду.
-Насколько я знаю, впоследствии inquest был заменён на другую форму судопроизводства — public inquiry. Почему?
-Потому что возникли препятствия в рамках английского правосудия. Нам запретили пользоваться секретными материалами, которые мы хотели использовать в ходе inquest.
-Можно ли расценивать этот запрет как попытку политического давления?
-Не совсем. Возможно, сначала действительно сыграло роль желание не портить отношения с Россией на высшем уровне. Но постепенно ситуация изменилась. В чем сама Россия сыграла решающую роль. Многие, например, запомнили знаковый обмен репликами между Дэвидом Мэлибендом, который в 2006 году был министром иностранных дел Великобритании, и Путиным. Речь шла о выдаче Лугового. Дэвид Мэлибэнд сказал: «Если ваша конституция не позволяет выдавать преступников, значит надо что-то в ней поменять». На что Путин ответил: «Вы себе мозги поменяйте».
-На какой стадии вы лично вступили в процесс?
-Я долго держалась в стороне. Но когда со дня убийства прошло 5 лет, подумала: а что дальше? Полиция меня заверяла, что по таким делам нет срока давности. Но я сказала, что не буду ждать 10 лет. В 2011 году я инициировала inquest, а в 2012 году дело попало к судье Оуэну. Изучив обстоятельства, судья совершенно неожиданно, в том числе для нас, объявил, что в материалах дела есть доказательства участия российского государства.
-После этого заявления судьи британские официальные лица стали возражать против рассмотрения дела в открытом режиме?
-Да. В феврале 2013 года Уильям Хейг, в то время министр иностранных дел, написал письмо, в котором запретил пользоваться документами, добытыми в ходе процесса, в открытом слушании, потому что это является нарушением безопасности, нанесением вреда дипломатическим отношениям и т. д. После этого судья Роберт Оуэн сказал мне, что, к сожалению, версию об участии российского государства в убийстве моего мужа он рассмотреть не сможет, потому что у него не будет доказательной базы. Оуэн сказал, что единственный выход в сложившейся ситуации — запрашивать другую форму слушаний, которая называется public inquiry. Это похоже на inquest, но отличие в том, что материалы, которые невозможно заслушивать в открытом режиме, можно рассматривать в закрытом. Мы подали на public inquiry но нам опять отказали.
(На этот раз Тереза Мэй — директор Хоум-офиса (министерство внутренних дел Великобритании. — Прим. ред.).
Тогда я подала жалобу на Терезу Мэй и выиграла. В результате дело об убийстве моего мужа рассматривалось в режиме public inquiry. Повторюсь, сейчас мы ждём окончательного решения судьи.
-Сейчас — в отличие от 2006-го или даже 2012-го — политическая обстановка складывается скорее в вашу пользу. Вы полагаете, что решение суда будет объективным?
-Я уверена в этом. За 10 лет я имела возможность лично убедиться в независимости британского правосудия. Вообще, за годы, которые я живу в Англии, у нас сменилось несколько правительств. Россия тем временем живёт под управлением одного человека. Отношение к нему в Англии было разное. Когда случилось убийство Саши в 2006 году, у власти был Тони Блэр. С Путиным у Блэра сначала были хорошие отношения, потом они ухудшились. Так вот, Блэр уже тогда сказал, что никакие дипломатические, политические причины не оправдывают нерасследованные преступления. Когда пришли консерваторы и Дэвид Кэмерон на первый срок, мне сразу посоветовали настроиться на другое отношение. Новое правительство, все хотят строить с Россией бизнес и т. д. Я думаю, что каждый новый правитель хочет показать, что он-то умнее предыдущего. Мы помним, как Буш заглянул в глаза Путина и увидел там его душу… Но в конце срока ни у кого не оставалось иллюзий. Завершая тему, могу сказать, что ни один премьер, независимо от взглядов и пристрастий, не пытался отрицать значимость нашего кейса. Все понимали, что это преступление невозможно ни отодвинуть, ни забыть. Это краеугольный камень.
-Марина, о расследовании дела вашего мужа мы знаем в основном юридические подробности. Для политиков, юристов, спецслужб и публики, это дело, как вы правильно сказали, кейс. Имея возможность говорить с вами лично, я хочу спросить о человеческом аспекте трагических событий, которые произошли с вашей семьёй. Как вы пережили смерть мужа? Как потом нашли в себе силы практически в одиночку бороться в течение девяти лет без денег и без особенных надежд на победу?
-Я не пережила смерть моего мужа. Я продолжаю переживать. В моем случае прошедшего времени не существует. Если в моей жизни появляются новые люди, они либо принимают меня со всем этим грузом, либо нет. Бывает, что люди разводятся, входят в новые отношения и забывают о прошлом. Я — нет. То, что с нами произошло — не развод. Это даже не просто смерть. Это шлейф, который тянется за тобой, куда бы ты ни отправился. Я никогда не смогу забыть, как мой муж умирал.
-Вы сказали, что об отравлении полонием узнали в последний день его жизни?
-Саша заболел резко, неожиданно. Это было как пищевое отравление, но невероятно сильное, внезапное. Оно не прекращалось в течение трёх суток. Сашу забрали в больницу и дали лекарства, которые смогли это остановить. Потом, в течение 10 дней не могли поставить диагноз.
-Врачи рассматривали версию пищевого отравления?
-Сначала да. Потом они подумали, что это бактерия, которая попала в кишечник, пытались вылечить антибиотиками. Но Саша с самого начала подозревал неладное, так как происходящее с ним не выглядело обычным расстройством желудка. Все-таки он много лет был сотрудником спецслужб, а до того военным.
-Расскажите подробнее про его карьеру.
-Саша начал служить с 17 лет. Он окончил школу в Нальчике и пошёл в армию.
-Он из семьи военных?
-Его папа — военный врач, дедушка — военный лётчик. История казачьих поселений в Нальчике, откуда родом семья, насчитывала двести с лишним лет. Все его предки там похоронены. Когда Саша не поступил в университет Нальчика, дедушка ему сказал: «Все, собирайся в армию». Саша был спортсмен, мастер спорта по современному пятиборью, которое включает в себя верховую езду, стрельбу, бег, фехтование, плавание. Он поступил в военное училище, стал курсантом, потом 5 лет учился в командно-войсковом училище им. Орджоникидзе. Потом окончил офицерские курсы, служил в дивизии Дзержинского, и уже оттуда в 1991 году его перевели в Центральный аппарат КГБ, когда КГБ фактически не стало.
-До этого назначения Литвиненко работал на КГБ?
-Он работал в Дивизии Дзержинского, это «Витязь» — группа быстрого реагирования, которая существует при КГБ, они базировались в Балашихе.
-Ваш муж входил в группу «Витязь»?
-Он не был членом группы «Витязь». Он был… как их называют… особист? В 1991 году его бывший начальник предложил перейти в центральный аппарат КГБ — тогда как раз путч случился. Когда Саша пришёл туда служить, он был одним из самых молодых офицеров — в звании подполковника в свои 33 года. Это считалось серьёзным карьерным ростом. Он добивался всего сам, не по блату, он не был ничьим сыном, зятем, не занимался бюрократической работой. Он всегда работал на земле, помогал людям. Он верил в то, что делал. Когда его работа перестала быть нужной, более того, когда она стала вредна, когда им попытались воспользоваться, чтобы сделать офицера фактически преступником, он не стал этого терпеть.
-Когда и как вы познакомились?
-Мы познакомились в 1993-м, а год спустя поженились. Серьёзный период был, когда в Москве стреляли. Я была преподавателем танцев. И мои друзья, танцоры, попали в беду, у них начали вымогать деньги сотрудники органов, причём речь шла сотне долларов! Люди были готовы мараться за такую сумму. Саша помогал расследовать это вымогательство. И вот мои друзья захотели приехать ко мне, поздравить с днём рождения, но не могли выйти на улицу — боялись. Саша им сказал: «Если боитесь, я поеду с вами». Они поехали. Так мы с Сашей и познакомились — в мой день рождения, у меня дома. Саша был удивительным другом. Все, кто с ним общался, это признавали. Даже людей, которые ему приносили зло или предавали, он мог простить.
-Весьма необычное качество для сотрудника органов.
-Он был белой вороной. Особенно трудно ему было, потому что он не пил. Это вызывало у начальников и коллег подозрения.
-Когда у вашего мужа начались неприятности по службе?
Неприятности начались тогда, когда он понял, что цели, которые ставили перед ним на службе, входят в конфликт с его представлениями о чести. Фактически Сашу и его коллег призывали заниматься рэкетом.
-Каким образом?
-Например, говорили, что есть парковка, денег не платит. Вышестоящие офицеры «крышевали» эту парковку, а нижестоящие должны были идти, «вышибать» деньги. Последнее место службы, куда Сашу перевели, было УРПО — Управление по разработке преступных организаций. Это была засекреченная структура. Вскоре выяснилось, что, занимаясь разработкой преступных организаций, с которыми они должны были бороться, сотрудники УРПО часто выходили далеко за рамки закона. Саша это видел и молчал, пока не случился разговор, во время которого его спросили, смог бы он убить Березовского.
-Как ваш муж отреагировал на это предложение?
-Это был конец 1997 года. Саша долго ходил мрачный, а потом пошёл и все рассказал Березовскому. Он не хотел это выносить на публику, просто пришёл к нему.
-И как отреагировал Березовский?
-Сказал: «Этого не может быть!» Саша был знаком с Борисом Абрамовичем с 1994 года, когда на него было совершено покушение. Он участвовал в оперативной группе. Потом, после того как убили Влада Листьева и Березовского хотели арестовать и вывезти из офиса, Саша приехал в этот офис и не дал его вывезти, потому что не было ордера на арест. Саша сказал: «Предоставьте мне ордер и тогда забирайте».
-Не отдать Березовского было его личной инициативой?
-Нет, он это сделал с ведома тогдашнего начальника московского ФСБ Трофимова. Трофимов дал ему сигнал. Я думаю, вышестоящие начальники в ФСБ воспринимали Сашу как сотрудника, приставленного к Борису.
-Это соответствовало действительности?
-Да, Саша писал отчёты о своих визитах к Березовскому. Березовский был условно Сашиным агентом. Сейчас говорят о том, что якобы Литвиненко был на службе у Березовского — этого не было.
-После того как ваш муж предупредил Березовского о готовящемся покушении, Березовский нанял его, стал ему платить как информатору?
-Однозначно, нет. Пока Саша был на службе, никакой оплаты от Березовского и от кого бы то ни было другого он не получал. Березовский впервые материально помог мне, когда Сашу посадили в тюрьму.
-То, что вы рассказываете, звучит очень необычно, поскольку речь идёт о сотруднике спецслужб. Известно, что у этих людей существует собственная этика, допускающая действия вне рамок закона, если того требует поставленная цель.
-Мне кажется, Саша старался быть таким, каким должен быть сотрудник спецслужб в идеале. И я думаю, он не был исключением. Просто другие были менее заметны, а Саша всегда был активен. До того как состоялся разговор об убийстве Березовского, было несколько кейсов, которые подтверждали, что группа, созданная в УРПО, должна быть использована в таких делах, которые впоследствии станут компроматом на ее участников.
-Речь шла об убийствах?
-Думаю, да. Было полное ощущение, что сотрудников пытаются связать компроматом, чтобы эти люди согласились на любые преступления.
-Убийство Березовского должно было стать таким компроматом?
-Это убийство было чертой, через которую совершивший его перешёл бы и уже не вернулся. Саша категорически не стал бы этого делать.
-Но он не выполнил приказ. Повторюсь, это очень необычно для сотрудника спецслужбы.
-Мой муж все же был оперативник, человек, который работал на земле и расследовал преступления. Он не состоял в спецслужбе, которая работала против инакомыслящих и мировой закулисы, это больше похоже на FBI, если проводить параллели. Он был контрразведчиком, когда шла война с Чечнёй, служил в антитеррористическом центре. Он отлично знал Кавказ изнутри. Приезжал в Нальчик, зная, что все чеченские боевики лечатся там в санаториях, и что информацию надо добывать там. Способность собирать и анализировать информацию у моего мужа была уникальная. Плюс отличная память, он был очень аккуратен во всем, что касалось информации. Разумеется, он был сотрудником спецслужбы. Но с другой стороны, он был оперативником. Любое дело до того, как оно попадает к следователю, создаёт оперативник. И от того, как оперативник сумеет собрать и преподнести факты, зависит, сумеет ли следователь дальше дело расследовать. Вот этим Саша и занимался. У него была уникальная способность к кропотливой работе.
Факты вне очереди! 