Сталин, бабочки и еврей Шванвич.

>   Сталин, бабочки и еврей Шванвич.
>
>   Эта невероятная история,
> записанная Анатолием
> Полежаевым, произошла
> во времена Великой
> отечественной войны. 1942-й год.
> Зима. Война в
> разгаре. Немцы прут вперёд. В
> ставке верховного
> главнокомандующего –
> плановое совещание. Напоследок
> обсуждаются противные и не
> очень
> понятные присутствующим
> маршалам и генералитету вопросы.
> Маскировка.
> Нет, генералы кое что знают о
> маскировке – зимой – белые
> халаты, летом
> – хаки. Но у немцев всё как-то
> интереснее. Их аэродромы – не
> слишком
> заметны с воздуха, а танки –
> зачем-то, пятнистые и полосатые,
> как и
> форма обмундирования в
> некоторых подразделениях и
> частях.
>
>
>   Товарищ Сталин требует, чтобы
> маскировкой занялись срочно и
> вплотную,
> и не абы как, а строго научно, с
> серьёзным обоснованием. Мол,
> мысль о
> том, что зелёное на зелёном –
> незаметно, не канает. Это и ежу
> ясно.
> Нужно что-то более
> универсальное. Сталин раздражён.
> Стучит трубкой по
> столу. Требует немедленных
> действий. Генералы чешут
> затылки.
> Предлагают копировать
> маскировку противника.
> Верховный в ярости. Ему
> нужен принцип и ясность. Как это
> работает и почему. И кто сможет
> этим
> заняться?
>   Осторожно пискнув горлом, слово
> берёт какой-то свежеиспечённый
> генералишко. Он – из
> интеллигентов. Может, родители
> учёные, а, может,
> и сам, в прошлой жизни науку
> успел подвигать. Генерал робко и
> путано
> докладывает, что в Ленинградском
> университете был такой
> профессор
> Шванвич. Так вот он, в своё время,
> возглавлял кафедру энтомологии,
> пока её не разогнали в начале
> тридцатых, и занимался
> покровительственной окраской
> крыльев бабочек. Может, он на что
> сгодится? Сталин неопределённо
> хмыкает и требует срочно,
> сегодня же,
> привезти в Москву этого Шванвича
> и доставить прямо к нему.
>   Генералы облегчённо
> подрываются со стульев и бегут
> исполнять
> приказание. Козёл отпущения
> найден. Даже два. Потому что
> инициатива,
> сами понимаете…
>  Звонок в Саратов, куда
> эвакуирован университет.
> Никакого Шванвича там
> нет и не было. Кто-то говорит, что
> он остался в Ленинграде. А там
> сейчас, ясное дело, блокада.
>   Спецрейс готов через двадцать
> минут. Самолёт летит в блокадный
> город.
> Шванвича находят дома, в постели.
> Он уже не встаёт. Куриный бульон
> в
> энтомолога заливают прямо в
> самолёте.
>   Ночью он уже у Сталина.
> Главнокомандующий недоверчиво
> вглядывается в
> заросшее лицо
> доходяги-профессора и излагает
> суть задачи. Немного
> оклемавшийся Шванвич
> внимательно слушает и, похоже,
> даже что-то
> понимает.
>   — Ну, что, профэссор, сможэщь
> помочь армии и фронту?
>   — Смогу, – сипит в ответ
> Шванвич.
>   — Что тэбе для этого нужно,
> профэссор?
>   — Три дня и два художника…
>  Через три дня Борис Шванвич
> докладывает перед всей Ставкой.
> Он
> избегает таких мудрёных слов,
> как «мимикрия» и «принцип
> стереоморфизма».
>   Всё просто, элегантно и
> доступно. Основа концепции, если
> в двух
> словах – выступающее и
> высветленное красить в тёмное,
> затенённое и
> вогнутое – высветлять.
> Остальное – детали. Художники,
> под руководством
> Шванвича, уже всё
> проиллюстрировали. По сезонам и
> временам года. Для
> наглядности на столе стоят
> объёмные гипсовые модели,
> раскрашенные так,
> что их форма совершенно
> разваливается и уплощается.
>   Шванвич говорит про
> «расчленяющий эффект» и про
> общие закономерности
> маскировки.
>   Генералы и маршалы сидят с
> распахнутыми ртами.
>   Год спустя, Шванвич снова на
> приёме у Сталина:
>   — Проси, что хочэщь, профэссор…
> Хорошо поработал.
>   Шванвич задумывается буквально
> на секунду:
>   — Хочу кафедру энтомологии. Она
> была. Но теперь её нет.
>   С 1944-го по 1955-й, почти до самой
> смерти, Борис Шванвич заведовал
> своей любимой кафедрой.
>   Похоронен на Большеохтинском.
> На могиле — памятник с
> изображением
> плана строения рисунка крыльев
> дневных бабочек. И – ни одного танка.
 А он – танк, там есть. Просто – не виден.